Малый Кисловский – один из московских переулков, называвшийся в XVII веке Кисловской слободой. А всего их четыре: Большой, Малый, Средний и Нижний. Людей, работавших на территории слободы, называли кислошниками. Они занимались засолкой и квашением овощей и ягод. Всё изменилось в конце XVIII века. На смену квасу и кислым щам пришло высокое искусство. В одной из усадеб Малого Кисловского открылась музыкально-драматическая школа, которая в 1922 году преобразовалась в Государственный институт театрального искусства. Сегодня мы гуляем по Малому Кисловскому переулку с актёром и режиссёром Михаилом Богдасаровым. И эта прогулка – юбилейная. 

– Да. 1979-й был годом поступления в ГИТИС, куда, собственно говоря, мы и направляемся. 

– Давно Вы здесь не были?

– Я проезжаю на скорости мимо, но чтобы гулять медленно, вспоминать... Я здесь с 1985 года не был, наверное. Даже сердце забилось.

– Вероятно, Вас без проблем взяли?

– Нет, проблемы были, к сожалению. Я поступал на курс, где число мест было ограничено – всего 20 человек. И 5 человек не взяли сначала. Но благодаря Людмиле Ивановне Касаткиной, моему художественному руководителю, и народной артистке Евгении Николаевне Козыревой мы, собственно, и поступили. Это стало известно 31 августа, то есть за день до первого дня учёбы. 

– Обычно педагог, когда берёт ученика в театральный институт, уже предполагает его амплуа. Не говорила ли Касаткина, в какой роли она Вас видит? 

– Это абсолютно точно Вы сейчас сказали. Я, честно говоря, не совсем в формате Людмилы Ивановны. Она всё-таки социальная героиня, всегда таковой была. А больше на меня обращал внимание Владимир Наумович Левертов, 90-летие которого мы в этом году праздновали. Я был скорее в его формате. Небольшого роста. Он понимал, что я потом облысею, что, собственно, и произошло. Именно он во мне что-то понял, что-то увидел. И посоветовал Людмиле Ивановне меня взять. Я думаю, что сама она не очень хотела, потому что у нас весь курс социальных героев был. И вдруг я среди них оказался. Представляете, один такой среди здоровых двухметровых парней. 

– Мы идём уже мимо ГИТИСа. Изменилось ли тут что-то на первый взгляд? 

– Да всё! Забор был совершенно другой. Другая металлическая решётка, через которую можно было перелезть. Тут стояли лавочки. Всё переделали абсолютно. 

– Какие-то звуки доносятся. Видимо, трагедию репетируют.

– Там напротив японское посольство. А на этой крыше мы частенько что-то такое играли. Моя сокурсница Марина Мазина всё время делала этюды, в которых было её жалко. Мы все комедиями занимались, а она любила трагедию, драму. Как-то она попросила меня изображать насильника. Находясь на этой крыше, я должен был стучаться к ней в окно, а она должна была открыть окно и закричать: "Помогите! Помогите!" А это было вечером, часов в 10. И вдруг на всю улицу раздаётся крик: "Помогите!" Естественно, у посольства всегда милиция дежурила. К нам на занятия пришли два милиционера и какой-то японец: "У вас тут насилуют кого-то?" В общем, слава богу, обошлось. Мы всё объяснили.  

– Огромное Вам спасибо за эту экскурсию и за эти воспоминания! Кажется, у Вас появился прекрасный повод в этом году встретиться с сокурсниками не только в социальных сетях.

– Да, да, спасибо Вам большое за правильный, верный намёк.