– Мы сегодня находимся на Спартаковской площади, хотя, честно скажу, на площадь она совсем не похожа, одно название осталось.

– Давайте всё-таки будем называть её площадь. Есть Театральная площадь, а есть Спартаковская. Причём наша Спартаковская не хуже Театральной.

– И дом не хуже.

– Здесь было очень много всего интересного. Есть табличка, Ленин выступал здесь со знаменитой речью и отсюда уехал на Курский вокзал. Тут много всего было, на фасаде очень интересные есть барельефы, потому что здесь была масонская ложа.

Если прокрутить историю назад от дня сегодняшнего до середины XIX века, то никакого театра здесь, конечно, быть не могло. Гаврикова площадь, тогда она называлась именно так, была настоящим хлебным местом с пекарнями и булочными. Здесь стояли подводы с зерном, шёл торг, а местные мальчишки носились по белой от муки мостовой. Здание Хлебной биржи построили в 1911 году, но от хлеба до зрелищ, оказалось, всего один исторический миг. Через 80 лет здесь открыли театр, который сегодня носит имя "Модернъ".

– Это читка идёт?

– Да, начало репетиции. Мы репетируем новый спектакль "Масквичи", через букву "а". Это премьера комедии, ироничной истории про семью. Вот зал, здесь была биржа. Там, где у нас служебный вход, находятся остатки складов, где хранилось зерно.

Хлебная биржа в этом здании существовала всего несколько лет. После революции дом отдали детям. Многие жители района до сих пор помнят его как Первомайский дом пионеров и школьников. На память о тех временах в театре стоит бронзовый пионер с натёртым на счастье и удачу носом.

– Вот тот самый пионер.

– Потрём ему нос.

– Видите, какой у него нос, все его трут.

– У вас есть такой абсолютно конкретный список, что вы любите и чего вы не любите.

– Давно не пополнял.

– Вы не любите пионерские галстуки.

– Да.

– А вы были в доме пионеров когда-нибудь?

– Я был ещё пионервожатым.

– В лагере?

– Конечно. И мои дети всё время получали первые места во всех постановках театра.

Видите, здесь стоят старые фонари, они от спектакля "Война и мир". Открываю вам тайну: во время второго антракта зритель выходит из зала сюда, и весь театр сожжён. Мы меняем все стены, все двери, всё сожжено: все ковролины сожжены, люстры все сожжены. Здесь такой ад, как будто горит Москва. Всё закрыто, всё в огне и дыму. Стоит хор имени Свешникова, поёт, и всё сожжено.

– С ума сойти!

– Очень большая работа. А это мои награды. Раньше я думал, что от этого что-то зависит.

– Ничего не зависит. Но приятно в любом случае.

– Чем больше наград, тем больше вопросов к тебе от коллег. Однако горжусь тем, что все награды, которые здесь есть, они за разные виды деятельности. За кино, за театр, за литературу, за дизайн. Сейчас я влюблён в театр, это самое интересное и самое совершенное. Всё, спасибо, пошёл на репетицию.