– Мы сегодня в Александровском саду – любимом месте прогулок москвичей и гостей столицы. Оказывается, когда-то, Ольга Михайловна, вы здесь жили.

– Да, причём, ничего не понимая, поселилась в общежитии рядом. Это был шикарный, прекраснейший дом, и там находилась большая квартира Инессы Арманд – француженки, изумительной женщины, которая увлеклась революцией. Эту квартиру разделили на маленькие пеналы и сделали в ней общежитие театра "Современник". И я, окончив Школу-студию МХАТ, попала в театр "Современник". Но прожила здесь меньше года. Однако боже мой, кого я здесь встретила! Тут жили и Юра Богатырёв, и Стас Садальский, и Пётр Сергеевич Вельяминов со своей семьёй. Мы со Стасом сразу подружились, он в меня влюбился, делал мне предложение, но я отказала.

Здесь Юра Богатырёв только начинал рисовать, сюда ходили артисты театра "Современник", считали за честь, если Юра скажет: "Дай я тебя нарисую". Мне он говорит, так как я его ближайшая подружка на тот период жизни: "Сядь, пожалуйста, я тебя нарисую". А я не хотела, думала, что это я сяду как дура. Не хватило мне мозгов. Потом прошла целая жизнь, и Юра меня как-то встретил и говорит: "Ну что ж ты не позировала мне, эх, Богданова!"

– И не осталось портрета?

– Не осталось, но в тот момент он меня всё равно нарисовал, это можно считать по мотивам.

– Между прочим, об этом общежитии часто вспоминает Станислав Садальский. Он как-то говорил, что к вам в гости даже приезжал Дин Рид.

– Да, приезжал Дин Рид.

– А вы видели его?

– Да видела и даже слышала, как из какого-то пенала раздавалось его пение.

– Садальский вспоминал, как вы часто разыгрывали сценки на улице.

– Ой, какие это были сценки необыкновенные! Мы проверяли себя, гениальные мы или нет, талантливые мы или нет. Вот идут люди, Садальский говорит: "Сейчас мы кое-что разыграем". Причём он всё делает экспромтом, он никогда ни о чём не предупредит. И начинает: "Ах, ты такая-рассякая" И набирает обороты голос: "Ты мне изменила!" Я начинаю понимать, что я вроде как его жена, которая ему изменила. И говорю: "Ничего подобного, это на меня наговорили, я люблю только тебя". Настолько мы проникаемся, что плачет и он, и я. Собирается народ, кто-то уверяет: "Перестань, парень, явно девушка хорошая, чистая". А другие отвечают: "Нет, очень хорошо, что он её раскусил сразу". И вот люди уже стенка на стенку. В это время мы сбегаем. Только отошли, он говорит: "Ну, Богданова, мы гениальные!"

– Вас очень интересно слушать, спасибо, что вы с нами прогулялись и вспомнили чудесные времена!

– Спасибо вам большое! Для меня подарок и это место, и встреча с вами.