− Всегда невероятно трепетно бывать в тех местах, где ты родился. Этот чудесный дом на Поварской − ваш первый адрес?

− Да.

− Сложно представить, что здесь можно жить.

− О нет, здесь было очень хорошо жить. Ворота закрывались на ночь, и было такое государство в государстве.

− А в каком году сюда приехала ваша семья?

− Прабабушка приехала из Саратова в 1920-х годах, потому что её младшему сыну дали какую-то очень интересную хлебную должность. Он занимался хозделами всех писателей, то есть он должен был быть под боком. Ему дали здесь вот такое подвальное помещение. По-разному называют эту усадьбу. Иногда − Долгоруких.

− И Сологубов.

− Да, и усадьбой Сологубов. Или Боде-Колычёвых. Просто эта семья так разрасталась, что не ясно, как её называют в конце концов. В 1917 году сюда приехала ЧК, здесь была приёмная Дзержинского. Но поскольку казематов было мало, то она просуществовала недолго, и здесь образовался клуб писателей. Этот замечательный круглый двор видел и Есенина, и Маяковского. Маяковского, кстати, здесь хоронили. Прабабушка вспоминала, что здесь всё было черно от народа: на крышах, в окнах висели гирлянды людей. И она удивилась, что потом в этом дворе не осталось ничего − всё вынесли. Она говорит, представляешь, пришли хоронить Маяковского, а у меня спёрли лейку и прищепку для белья. Поэтому она Маяковского невзлюбила, хотя тот совершенно не был виноват.

− А сколько семей жило в этих полуподвальных помещениях?

− В какое-то время насчитали 118 человек.

− Да что вы! А у вас сколько было комнат?

− У нас было три комнаты, мы были зажиточные. У нас одна бабушка выходила гулять со всеми детьми. Кто выйдет первая, та и гуляет. Если по воскресеньям кто-то готовил пирожки, то готовили втрое больше, потому что понимали: когда запах пойдёт из форточки, надо будет всех угощать.

− А соседство с писателями в небольшом жилом квартале никому не мешало?

− Это абсолютно никому не мешало, конечно. Принято считать, что первые выступления шестидесятников были на площади Маяковского. Ничего подобного! Будущие шестидесятники стали читать стихи под Толстым. И Белла Ахмадулина прекрасная совершенно, красоты неописуемой, здесь вытягивая шею, что-то выла на луну. И Евтушенко, и Вознесенский − все начинали здесь.

− И ваш папа.

− Ну конечно!

− Все помнят и любят фотопроекты, которыми вы раньше занимались. Объектив фотокамеры вы закрыли навсегда?

− Я снимаю. Не могу пройти мимо чего-то такого, не могу не поделиться. Мне это всё очень нравится, но в студии не работаю. Это совершенно разные профессии − студийный фотограф и фотограф-репортёр.

− Но тогда мы должны здесь сделать фотографию и как-то её назвать.

− Конечно. Предлагаю "Двор на Поварской".

− Или "Город детства", как песня на стихи вашего папы.

− Да.