– Елизавета, у нас с вами сегодня какой жанр – экскурсия по Арбату с искусствоведом или личные воспоминания, связанные с этим местом?

– Скорее, второе. Начнём со здания ресторана "Прага", который, к сожалению, очень долгое время уже не работает. За фонарями была кулинария ресторана "Прага". Одно из моих первых воспоминаний, как здесь на день рождения мне мама купила торт "Прага". И это то, с чего начинается Арбат, я думаю, для любого москвича моего поколения.

– А тот Арбат, который вы помните, и Арбат сегодня, они принципиально чем отличаются?

– Арбат конца 80-х, который я помню, был местом свободы, здесь появились первые кооперативные кафе в городе, коммерческий туалет, ларьки, столы с развалами. Плюс, конечно, это было место неформальных тусовок. Арбат был негласно поделён на зоны. Например, хиппаны тусовались у "Бубликов", дальше, напротив Театра Вахтангова, тусовались поклонники музыки рокабилли. Ещё чуть дальше – "киноманы", поклонники русского рока, потому что там стена Цоя.

– К какой-то из этой категории вы принадлежали?

– Я люблю рокабилли. Я всегда обращала внимание на архитектуру. Особенно на безумие вроде ресторана "Генацвале", пристроенного в 1990-х годах к модернистскому посохинскому зданию. Есть такие места странные в Москве, где возникает ощущение, как будто времени там нет. Арбат – одно из таких мест, потому что здесь при желании можно увидеть и девяностые, и нулевые, и даже восьмидесятые.

– С точки зрения искусствоведа, из тех зданий, которые сохранились до сих пор на Арбате, вы бы какое выделили?

– Я бы, конечно, сказала прежде всего про Театр Вахтангова. Это здание строилось уже во время войны, потому что старое было снесено во время первой бомбардировки Москвы. Бомба попала внутрь здания, и оно полностью сгорело. Это довольно важная для Москвы история, потому что театр начали восстанавливать, как только отогнали немцев от Москвы. Для меня, как для человека, который живёт в городе и любит его, это такой символ возрождения страны.

– Поклонники музыки рокабилли, то есть американской музыки 1950-х годов, тусовались на решётках.

– Я постоянно здесь не тусовалась никогда, потому что это не моя тусовка, несмотря на мою любовь к Элвису Пресли.

– А любовь к Элвису осталась до сих пор?

– Да, конечно. Мне нравится эта музыка, и я не вижу смысла от неё отказываться. Я уже в том возрасте, когда можно наплевать на чужое мнение.

– Я знаю, что история дома Мельникова – это практически ваша родная история. С чего она началась?

– Она началась со знакомства моей мамы с Виктором Константиновичем Мельниковым на выставке Аристарха Лентулова.

– С сыном архитектора Константина Мельникова?

– Да. Она его тогда спросила: "Виктор Константинович, а вами как художником кто-нибудь занимается?" "Нет". Он маму пригласил в дом, она посмотрела его живопись и сказала, что надо бы хоть списочек составить, каталог какой-нибудь. Они три года писали каталог, а я сюда приезжала. Для меня история моего искусствоведения начинается здесь, в Кривоарбатском переулке. Дом уже готов к реставрации. Мы можем начинать в любой момент. Даже уйдя из Музея архитектуры имени Щусева, я всё равно не бросаю работу и являюсь председателем экспертного совета по реставрации дома Мельникова.

– Я вам хочу пожелать огромной удачи на вашем посту директора Пушкинского музея! И спасибо за сегодняшнюю экскурсию и личные воспоминания.

– Спасибо большое!