Однажды Арон и Рахиль Шейнкман, торговавшие жареными семечками, принесли домой книги. "Страницы пойдут на кульки не раньше, чем я их прочту", – заявил им сын. А на следующее утро он решил стать поэтом.

"Я по старой тропе постаревшую память веду. Я тебя, комсомольская юность, имею в виду!.."

В 16 лет он стал завотделом губкома комсомола и главным редактором журнала "Юный пролетарий". В 20 под псевдонимом Светлов выпустил первую книжку стихов. Очарованный революцией, сменив Екатеринослав на Москву, а перо на винтовку, он отправился на Гражданскую войну.

"Песня о Каховке" прославила поэта так же, как и знаменитая "Гренада", в разное время вдохновившая 20 композиторов. В годы Второй мировой она стала официальным гимном интербригад. 

Кто-то на передовой его окликнул: "Майор, это вы написали "Гренаду"? Как вас отпустили на фронт!" Его и не отпускали, но Светлов прошёл всю войну. Строчил то на машинке, то из пулемёта, несмотря на слабое здоровье.

Лидия Либединская, писатель:

– Когда он в первый раз появился в Союзе писателей в военной форме, она на нём так сидела, что на него все смотрели. Он сказал: "Ну что, вы все смотрите на меня и не верите в победу?"

"Ну на что рассчитывать ещё-то? Каждый день встречают, провожают… Кажется, меня уже почётом, как селёдку луком, окружают".

Друг Владимира Маяковского, поэт, восхищавший Марину Цветаеву, человек, которому Анна Ахматова признавалась в любви, он был живым классиком, чьим именем называли улицы, библиотеки и корабли.

Тем не менее Светлов собрал целый том неизданных стихов и пьес. "Я мечтал пить из чистого источника поэзии, но каждый раз оказывалось, что там уже выкупался редактор", – примирение с цензурой он находил в шутках.

Лидия Либединская, писатель:

– Какого-то молодого поэта прорабатывали за излишнее употребление спиртных напитков. А он, молодой и глупый, ещё так по-дурацки оправдывался: "Пушкин тоже пил, и Лермонтов, и Моцарт". Кто-то, кому уже надоело это перечисление, спросил: "А что пил Моцарт?" Никто ещё ничего не успел сказать, как Светлов нашёлся: "Что ему Сальери наливал, то он и пил".

Может, Светлов и проигрывал другим поэтам в злободневности, но только не в иронии. Однажды, увидев на удачливом коллеге золотые часы, он предложил: "Давай пропьём секундную стрелку?" 

"Я могу прожить без необходимого, но без лишнего я прожить не могу".

Он ходил в одном пальто 20 лет, не стремился к эффектным жестам, при этом был любимцем женщин. Княжна Амирэджиби, красавица, с которой лепили статую грузинки для фонтана на ВДНХ, не задумываясь, стала женой поэта, не имевшего за душой ни копейки.

Она родила ему сына Сандро, а потом ушла к итальянцу Бруно Понтекорво, физику-ядерщику, работавшему в Москве. "Счастье должно быть всеобщим, а несчастье конспиративным", – говорил Светлов и, несмотря на одиночество, заботился о других. Зная, что дни его сочтены, свой последний гонорар умирающий потратил на комплект первоклассника для сына медсестры в больнице. Понять и порадовать человека – в этом была его революция.