Пару лет назад москвичи по несколько часов стояли в очереди на выставку Архипа Куинджи. Подобный ажиотаж был в Петербурге и в 1880 году. Из-за толпы желающих посмотреть на его единственную картину образовалась пробка из карет.

"Чтобы стать хорошим художником, надо спать с альбомом и карандашом".

Из родного Мариуполя греческий юноша пешком по морскому берегу дошёл до Феодосии и попросился в ученики к Айвазовскому. Необразованному сыну сапожника доверили красить заборы, но он никогда не сдавался. Однажды на пленэре кто-то из друзей увидел гигантскую сосну и сказал, что на неё невозможно взобраться. Уже через пару минут Архип оказался на верхушке дерева и крикнул, будто видит Петербург. И он его увидел!

"Иные видят на дороге грязь, но разве в этом реализм?"

С третьей попытки его приняли в Академию художеств. Петербург обрушился на Архипа знакомствами с писателями, учёными, художниками. И жил он, весело переходя из одного дома в другой: день − у Менделеева, другой − у Крамского, третий − у Репина.

Куинджи заинтересовался реализмом. Первые картины, которые его прославили, были мрачноватыми. А потом он выбрал светлый радостный романтизм. В век портрета, за который прилично платили, художник увлёкся немодным тогда пейзажем.

"Каждый волен создавать по-своему. Иначе бы искусство не росло".

Он путешествовал по Европе, побывал на Кавказе, Валааме. И стал писать как никто прежде. На его полотнах природа оживала, сияя лучами ослепительного солнца и светом луны. "Лунная ночь на Днепре" (та самая, на которую повалил Петербург), потрясла публику. "Сколько стоит ваша картина?" − спросил молоденький офицер. "Вам она будет не по карману", − улыбнулся Куинджи, назвав астрономическую цену, взятую с потолка, − 5 тысяч. Неузнанным покупателем оказался великий князь Константин Константинович. Он купил полотно и повесил его у себя дома на видном месте.

Игры гения со светом никому не давали покоя. Репин назвал их чудом, Крамской говорил, что картины Куинджи слепят глаза, а завистники обвиняли в однотипности. "Это друг его Менделеев нахимичил и изобрёл лунную краску", − уверяли одни. Другие заглядывали за полотна в поисках лампы. Художник обижался, подолгу не рисовал и утешения искал на крыше. Ровно в полдень, с выстрелом пушки к нему слетался пернатый Петербург. Однажды Куинджи сам сделал трахеотомию больному голубю, а бабочке склеил порванное крыло.

"Художник может выставляться, если у него, как у певца, есть голос".

Деньги его уже не интересовали. Прошли те времена, когда он 10 лет собирал для мариупольского грека Леонтия Кетчерджи 100 рублей золотом − столько стоило право жениться на его дочери Вере. Эту сделку профессор Академии художеств, владелец нескольких домов в Петербурге считал самой успешной в жизни. Имея немалый капитал, супруги экономили на прислуге, одевались как бедняки, все средства отдавая голодным ученикам и молодым художникам. Когда-то, крася заборы у Айвазовского, будущий гений поклялся никогда никому ни в чём не отказывать. Разве мог забыть такое кудесник света, воспевший солнце и луну.