– Ирина Вадимовна, Вы как-то сказали, что будете раздавать интервью, когда наступит юбилей. Поздравляем Вас с юбилеем и надеемся, что с этого момента Вы начнёте спокойнее относиться к интервью.

– Вообще-то, юбилей переводится на русский язык как "пятьдесят". Его больше не будет.

– Ваша театральная история началась не с Малого, а с Детского театра, а Вашей первой ролью была роль мальчика.

– Это была пьеса Михалкова "Сомбреро". Мальчика уже кто-то играл, а потом меня ввели в этот уже созданный спектакль. Замечательный совершенно!

– По тем временам было круто играть мальчиков?

– Это было безразлично. Дайте только играть, всё равно что именно: дерево, тряпку, мальчика, тётю, бабушку. Для артистов неважно, кто это.

– А если бы сегодня мужская роль появилась в вашем репертуаре?

– Я бы призадумалась. 

– Почему?

– Я бы призадумалась, потому что теперь это уже что-то другое. Та лёгкость молодёжная, та всеядность, жажда любым способом оказаться на сцене и что-то проделать – её уже нет. 

– Вас знают как поющую актрису, но песни из фильмов известны в большей степени. Однако в Вашем репертуаре есть песня "Если б не было войны". Скажите, война в Вашей жизни играет большую роль?

– Да, у меня папа прошёл всю войну, мама в оккупации была, муж блокаду Ленинграда пережил, когда был совсем маленьким ребёнком.

– Мама с папой познакомились после войны или на войне?

– Они познакомились после войны. Мама ушла из той семьи, куда её на работу привезли, и стала работать в советских организациях. Она замечательно научилась говорить по-немецки и печатать на машинке, а потом встретила там папу. Папа был уже офицером к тому времени. Он после школьной скамьи прошёл все 4 года. И переводчиком работал уже в конце войны.

– Ваша бабушка вшила ему перед войной молитву в гимнастёрку?

– Да. Бабушка, папина мама, была очень набожной. Она вшила 90-й псалом ему в гимнастёрку. До сих пор у нас остался этот маленький кожаный футлярчик, в котором лежит её рукой переписанный псалом. 

– У Вас много ролей сейчас в театре?

– Нет, не так много. Моя норма – 4 спектакля в месяц.

– Вы сами её установили?

– Это такая градация. Это всё официально совершенно существует. Всё зависит от звания.

– То есть у народных артистов должно быть по 4 спектакля?

– Считается, если ты народный артист, то играешь большие роли, и для восстановления к следующей роли тебе нужно время. А я-то думала, почему я так редко играю... Оказывается, я восстанавливаюсь!

– Вы довольны тем, как складывается судьба Ваших взрослых уже сыновей?

– Да.

– Они радуют?

– Знаете, так страшно говорить. Как у всех...

– А внуки?

– Внуки, конечно, хорошие. Одному 15 лет сейчас будет, а другой ещё маленький.

– Тем не менее бабушкино воспитание...

– Будет. Заставим! Вы знаете, почему я не люблю давать интервью? Я просто не могу разговаривать с некоторыми людьми. Они совершенно не в курсе актёрской профессии, не в курсе того, что такое театр, и начинают задавать вопросы. Спрашивают какую-то глупость! Это очень трудно вынести. Говорят, что нет глупых вопросов, есть глупые ответы, но…

– Будем надеяться, что, когда мы потом выйдем, Вы не скажете то же самое про нас.

– Я Вами очень довольна.