Люди настроения
Сергей Никоненко: "Ребят, я уже так наигрался во всё!"
– Сергей Петрович, у Вас поразительное количество картин, больше двухсот! Вы сами все видели?
– В общем, да. Но один случай у меня в жизни был достаточно серьёзный, даже суровый. Я как-то пришёл усталый с работы, включил телевизор и увидел себя на экране. Думаю, а где же это я… Проходит секунда, вторая, третья, и я не узнаю, я начинаю волноваться, где, где это! Ведь это я, голос мой, я же ведь, но где? Оказалось, это был фильм "За облаками небо". Точнее, его продолжение "Там, за горизонтом". Я озвучил картину, а на премьере не был, я её не видел, и вдруг через 20 лет такой сюрприз!
– А Вы вообще выборочно относитесь к ролям, или так посчастливилось, что все роли хорошие предлагали?
– Cейчас довольно часто приходится говорить: "Ребят, я уже так наигрался во всё!" Не хочется опять в эти стрелялки-догонялки играть. Я уж не говорю про порнуху, тоже предлагали.
– Даже так?
– Даже так, да, да, да.
– Не согласились? У Вас есть какие-то табу, которые нарушать нельзя?
– Тут я как верный ленинец: всё, кроме контрреволюции и порнографии!
– А Вас не беспокоит, что все Ваши роли в этих картинах главные? Ведь есть и маленькие…
– О чём вы говорите! Есть такие небольшие роли, которые не променяешь на две главных. Для меня примером всегда был Олег Николаевич Ефремов. Я снимался в картине "Звонят, откройте дверь" и играл в ней пионервожатого. И там, в этой картине, снялся в крохотном эпизоде Ефремов.
– Когда ему Леночка Проклова позвонила, открыл дяденька, такой небритый, видать, ударенный алкоголем, и говорит: "Что?" – "Вы были первым пионером?" – "Что?" Он вроде как испугался сначала, потом посмотрел направо, посмотрел налево, не провокация ли это какая-то. Этот длинный ефремовский палец на экране… Как это можно забыть? Целая судьба в каких-то 30 секундах!
– Вы относитесь к той вымирающей категории людей, коренных москвичей, причём арбатских москвичей… Вы прописку не меняли?
– Нет, вот уже 75 лет не меняю прописку. Я в этом же доме живу, но из этого дома я единственный остался. Был ещё сосед Юра, но он уехал лет 7 назад, и всё. Один остался.
– И как сложилась судьба у ваших приятелей-друзей тоже не известно?
– Мы ведь принадлежим к поколению послевоенному, и мы ещё учились отдельно от девочек: девочки – в женских школах, мальчики – в мужских. У нас был учитель по фамилии Демидов, который всех, кто курил, офицерским ремнём лупил. И никто не жаловался. Матери приходили, потому что у половины мальчишек отцов не было, погибли на фронте. Приходили к учителю: "Моего-то поучите, совсем от рук отбился!" Он шепелявил немного. Отвечал: "Хорошо, хорошо, поучу..."
– У Вас же родители не имели отношения к искусству, но всё равно что-то Вам дали?
– Я по секрету скажу всему свету: мой папа, когда приехал в Москву в 1913 году, устроился работать на кинофабрику Ханжонкова. Вот откуда у меня корни. Он развозил фильмы по электротеатрам московским на тачке.
– Вы, Сергей Петрович, относитесь к категории людей без возраста…
– У вас очень хорошая передача. Позовёте – приду!
