Шансон – это он : Включи настроение

– Шарль, Ваше настоящее имя – Шанур Азнавурян.

– Шанур – это имя было моим всего час.

– Всего час? Это как?

– Друзья убедили отца, что Шанур – труднопроизносимое имя для французов. И предложили назвать меня Шарль. А Азнавурян – действительно моя настоящая фамилия. Ещё в семье меня иногда зовут Вахинак. Это моё второе имя. Но широкой публике оно неизвестно.

– "Мне никогда ничего не давали, даже мой возраст", – как-то пошутили Вы. В чём секрет? В армянских корнях? Ведь среди армян много долгожителей…

– Во мне течёт кавказская кровь, а на Кавказе люди долго живут. Так что хотите стать долгожителем – поезжайте на Кавказ. У меня есть сестра, она старше меня, но чувствует себя отлично! А в остальном я просто стараюсь жить без эксцессов, безумств, не употребляю алкоголь, не курю, не пью много кофе. Вот и всё.

– Встреча с Эдит Пиаф перевернула Вашу жизнь. Помните свои первые впечатления?

– Моё впечатление о Пиаф сложилось задолго до знакомства с ней. Мы слушали её песни по радио. Мои родители обожали её. И я влюбился в её творчество ещё до нашей встречи.

– Вы были её верным другом. "Я умираю от любви пятьсот раз за вечер", – говорила Пиаф. Как Вы обычно её спасали?

– Главное, мы никогда не умирали от любви друг к другу. Мне кажется, её спасал даже не я, а её профессия. Эдит очень любила свою публику, сцену. Профессия была главной страстью её жизни. Важнее любых любовных страстей.

– Недавно Вы спели дуэтом с ZAZ. Её многие сравнивают с Пиаф. Вы заметили сходство?

– Да, она очень похожа на Пиаф. И ещё на французскую актрису Арлетти. У ZAZ такой парижский голос, парижский акцент, парижский шик.

– "Мы чуть больше, чем друзья, и чуть меньше, чем любовники", – говорили Вы о Лайзе Минелли. Почему Лайза называет именно Вас своим Пигмалионом?

– Я привёз её в Париж и впервые представил публике, сказав: "Вы полюбите эту девушку, когда услышите". Лайза тогда не была звездой. Я учил её прислушиваться к себе. Ведь всегда важно не подражать кому-то, а найти себя.

– В своём новом альбоме Encore Вы подняли тему войны, борьбы с фашизмом.

– Там действительно есть песня, посвящённая сопротивлению, годам оккупации.

– Ваш отец ушёл добровольцем на фронт…

– Да, он был не только армянином, но ещё и русским, и евреем. Поэтому он записался на фронт добровольцем. Но когда вернулся, почти ничего рассказывал, просто жил дальше.

– Что нужно сделать, чтобы о том, через что тогда прошлось пройти, не забывала современная молодёжь?

– Конечно, молодые забывают, ведь они не видели войны. Когда началась война, мне было 14–15 лет. И тогда вся ответственность свалилась на мою маму. Война длилась 4 года. Но трудности после войны ощущались ещё лет 20. Я видел ужасы войны. Не дай бог молодым видеть это! Когда ты молод, кажется, все проблемы обойдут стороной. Но забывать прошлое нельзя.

– Шарль, со своей женой Уллой Вы вместе уже 47 лет. На совместных фото Вы всегда улыбаетесь. Как Вам удалось сохранить любовь и теплоту спустя годы?

– Это надо спрашивать не у мужчин, это надо спрашивать у женщин. Женщины отвечают за очаг, они ждут мужа дома. Мужчина работает, поддерживает внешнюю социальную жизнь. А женщина дома – внутреннюю, сидит с детьми. Улла – шведка. И протестантка, в отличие от меня. Но это не мешает. У нас замечательный брачный союз. И улыбка на моём лице – её заслуга. Я Вам могу дать её номер телефона.

– В ком из ваших четверых детей больше всего от Вас?

– В Мише. Он похож и на меня, и на моего отца, которого тоже звали Миша. Николя больше похож на маму. А Катя – на нас обоих. Мой внук похож на меня.

– Миша – это тот, что жил в Москве и даже встречался с русской девушкой?

– Да, и единственный, кто говорит на русском. Ещё на нём говорил мой папа.

– А на армянском говорите только Вы?